Дуся

Она сидела рядом с дорогой и дрожала. Ветер задувал под щенячий пух, живот от голода подтянуло к хребту, и эта морозная ночь обещала стать последней в ее короткой жизни. Но она не сдавалась. Она вообще была стойкой. С рожденья. Даже когда умер от холода последний из ее братьев, и мать навсегда ушла из продуваемой всеми ветрами щелястой будки — она продолжала цепляться за жизнь своими острыми, как иголки, молочными зубами.

Зима в этом году выдалась особенно морозная, ночами столбик термометра опускался ниже 30 градусов. Но она об этом не знала. Она вообще мало что знала об этом мире. Но все, что она видела до сих пор, не внушало особых надежд: судя по ее наблюдениям — мир этот в основном состоял из снега, холода и мрака, лишь изредка над горизонтом показывался яркий шар, но его тепло практически не согревало. Еще в этом мире были двуногие существа, от которых не приходилось ждать ничего хорошего. Еще были вонючие существа на колесах, которые страшно рычали и которых надо было опасаться в первую очередь. Она видела, как такое чудовище раздавило ее братика.

Вот на дороге показались огни – очередное чудовище приближалось к воротам. Она вскочила, бросилась к обледеневшей будке и забилась в самую глубину этого продуваемого со всех сторон убежища. Рычащее чудовище остановилось рядом с будкой. Кто-то большой и страшный вылез из него и направился к будке. Она забилась в самый угол и затаилась. Вход в будку закрыло что-то темное и огромное, оно ворочалось и тихо ругалось, но никак не могло пролезть в узкий лаз. В конце концов, это «что-то страшное» протиснулось в дыру и стало подползать к ней. И тогда она зарычала и оскалила все свои зубы. Она казалась себе страшной, очень страшной, она рычала все громче… Но бесформенное существо не испугалось, более того — оно протянуло лапу и попыталось ее схватить. Тогда с отчаянной отвагой она бросилась на эту гигантскую лапу и впилась в нее зубами. Существо громко выругалось, но не отступило. Наоборот оно протянуло вторую лапу (которая тут же тоже была укушена) и начало ловить ее в темноте будки.

Как она билась за свою маленькую жизнь!.. Но некому было оценить отвагу этого маленького существа. Пуста и холодна была ночь над подмосковным поселком.

В конце концов победил тот, кто был сильнее. И «что-то страшное», тихо ругаясь, но не выпуская из рук свою добычу, полезло из будки обратно на улицу.

Под фонарем они разглядели друг друга. «Что-то страшное» оказалось просто теткой в пуховке и утепленных штанах, а она – двухмесячным щенком дворянской породы. В глазах у щенка плескались ярость и ненависть.

«Да… — задумчиво произнесла тетка, разглядывая свои изодранные в клочья кожаные перчатки, — Какая же ты, право… Дуся!» И посмотрела на нее насмешливо: «Ну что? Поехали домой!» Дуся ничего не поняла, но за пазухой у тетки было тепло. И вообще — от нее пахло собаками. По-хорошему так пахло. Неопасно. И Дуся притихла.

Ехали они недолго, потом тетка вылезла из машины, открыла ворота и сразу залаяли собаки. Тетка с Дусей на руках поднялась на крыльцо, открыла дверь и пять собак с шумом вылетели из дома. Дуся на всякий случай спряталась поглубже – за пазухой у тетки  было как-то безопаснее.

Войдя в дом, тетка уверенным движением достала из-под пуховки  зашедшуюся в рыке Дусю и поставила на пол. И сразу несколько морд склонились над щенком. Сначала, распихав всех, возникли две страшные, бородатые рожи двух сук – они с угрозой смотрели на Дусю из-под нависающих челок: «Это — что?!! Оно, что, будет у нас жить? — Ни-за-что!» Потом появилась лисья морда еще одной суки, которая тут же, рыкнув, сообщила: «Ко мне не подходить!» Большой лохматый кобель растеряно смотрел на Дусю, но не приближался. И только один – самый огромный и самый страшный – подошел и лизнул ее в нос: «Не бойся!» И Дусино сердце растаяло: вот он — тот, кто станет защитником и другом, кто не даст в обиду…

А тетка тем временем, сняв перчатки, разглядывала свои окровавленные руки: «Да… Да ты просто крокодил какой-то! Вот уж не думала, что в таком маленьком организме может быть столько ярости…»

Дуся настороженно изучала обстановку: от пола, покрытого ковром, веяло теплом, пахло в доме тоже как-то хорошо: собаками, едой, покоем и безопасностью… Впрочем, первое впечатление может быть обманчивым — об этом Дуся уже знала. И на всякий случай порычала. На тетку. Потому что рычать на сук было небезопасно, и об этом Дуся тоже знала. Тетка между тем сходила куда-то по лестнице и принесла большую коробку, положила ее на бок, постелила туда что-то мягкое и сделала приглашающий жест: «Это — твое место. Иди сюда!» Дуся недоверчиво покосилась на тетку, но рядом с коробкой стояла миска с чем-то вкусно пахнущим и еще одна – с чем-то непонятным… Дуся сунула туда нос и отпрянула — это было… мокрым, как мамин язык. «Да не бойся ты! Это же просто вода!» — усмехнулась тетка. Дуся рыкнула на всякий случай и перешла  к миске с едой. О, как это было вкусно! Как это было божественно вкусно!.. Она даже не успевала жевать — просто заглатывала все, что было в миске…

А тетка сидела в кресле и задумчиво курила. Потом она взяла телефон: «Слушай, ты ведь все равно собирался ко мне заехать, будь добр, заверни в «Бетховен», купи глистогонку для щенков… На шесть килограмм. Да, ладно… Ну… я нашла щенка…  А ты бы оставил ее на морозе?.. Ребенок совершенно дикий, людей не знает, в руки не дается, живот от глистов, как барабан… Пришлось лезть за ней в будку — просто Винни-Пух в гостях у Кролика. Щенка защищалась, как дикий вепрь… Не смейся! Между прочим, вылезти обратно — в пуховке, утепленных штанах и со злобной и кусающейся щенкой в руках — оказалось гораздо сложнее, чем влезть туда. В какой-то момент я даже подумала, что сюжет с Винни-Пухом получит классическое продолжение. Но кое-как выскреблась на свет божий. А эта маленькая засранка даже через кожаные перчатки искусала мне руки в кровь, просто бультерьер какой-то…»

Дальше Дуся слушать не стала, после еды ее разморило на теплом полу, и она провалилась в глубокий сон.

Потом приехал какой-то дядька. Дуся на всякий случай спряталась в своей коробке, но это не помогло – «зловредная тетка» (как ее мысленно окрестила Дуся) уже наловчилась хватать ее так, чтобы избежать контакта с острыми зубами. Вдвоем с этим дядькой они влили в оскаленную и рычащую пасть Дуси какую-то сладкую гадость. В общем-то, надо признать, что это было совсем не противно, скорее даже вкусно, но покусать их за насилие все равно надо было. Однако,  не удалось. К сожалению.

«Да, — рассказывала потом кому-то по телефону «зловредная тетка», — то, как мы вдвоем с зятем вливали в пасть этому чудовищу суспензию от глистов – это отдельная песня. Одна я бы не справилась. И это – с моим-то опытом! Все аллигаторы курят в сторонке. И нильские крокодилы – тоже… Да, поела и попила, сейчас сидит в коробке, в тепле и темноте, и молчит».  Так началась у Дуси новая жизнь.

Дуся мечтательно потянулась, глядя сквозь стеклянную дверь на заснеженную террасу: «Наверное, это и есть – счастье?.. Когда вот  так —  вдруг — становится тепло и сытно? Почему этого не было раньше?.. И всегда рядом стая. Особенно весело с кобелями, такими большими и добрыми. Суки-то все время рычат, типа: «Не подходи! Ни ко мне, ни к моей миске, ни к моему месту! Соблюдай неприкосновенность личного пространства!» Я понимаю и соблюдаю. А кобели, они же – мужики. Детей боятся. За ними бегать весело и за хвост ловить. Опять же — лежит такой большой и лохматый, а я как выскочу из своей коробки, как выпрыгну, как зарычу, так он сразу, как подорванный, в другой угол комнаты! И еще оглядывается так смешно! Сегодня я минут 10 гонялась за самым лохматым, его Грей зовут. Грей трусил кругами вокруг обеденного стола, а я — за ним. А тот, который самый огромный и добрый, его зовут Веня, так вот, он явно не одобряет всего этого, особенно — после того, как я написала на его матрас. Теперь он перебрался спать на теткину кушетку. Там мне его, к сожалению, не достать. Пока. А еще — здорово тырить теткины перчатки или тапки… Они такие мягкие, их очень приятно жевать. Правда, «зловредная тетка» все время их отнимает, но – не ругается. В общем-то, она – добрая. И еду вкусную дает мне 5 раз в день. Но рычать на нее я все равно не перестану. Пусть знает свое место. Я – Собака!»

Дуся повернулась на другой бок, подставив утреннему солнышку свой розовый живот.

«Вот только с суками отношения никак не удается наладить. Строгие они. Одна все время следит, чтобы я не ходила туда, где стоят мешки с вкусно пахнущим кормом. Чуть что – сразу же бежит с рыком и прогоняет меня от этих мешков. А может, она опасается, что на всех корма не хватит? Делиться она не любит, недаром тетка называет ее… куркуль».

Дуся мечтательно вздохнула и потянула носом воздух…

«А меня тетка называется желудочно-неудовлетворенным кадавром. Что это такое, интересно… И рассказывает всем, что я заглатываю пайку в две секунды и сразу же требую продолжения банкета, что в результате за день я съедаю больше, чем взрослый миттель. А что в этом плохого? Тетка говорит, что я за неделю поправилась на один килограмм. Это – много?.. А когда я, покончив со своей миской, иду проверять, что едят остальные суки, они начинают рычать в три глотки. Правда, жевать при этом не перестают. Похоже, они не в восторге от моей, как они говорят, наглости.  А кобели вообще отказываются есть, если я рядом».

Дуся зевнула и подтянула к себе за хвост мягкую собачку-игрушку.

«А на прошлой неделе со мной случилось что-то ужасное. Живот болел – не передать. И жарко было очень. И тошнило непрерывно. В общем – умирала я. А потом на газетке, что мне постелила тетка, чтобы я туда какала, лежали комки какие-то шевелящиеся. Фу… какая гадость! Тетка сказала, что это – глисты. Я слышала, как она рассказывала кому-то по телефону, что ей в субботу вечером в темноте пришлось бегать по поселку и приставать к незнакомым людям с идиотским вопросом – нет ли у них детской клизмы? Потому что, как она говорит, ехать в аптеку было уже бессмысленно. В общем, одна женщина, гулявшая с пекинесом, одолжила ей эту клизму на мое несчастье. И зачем она так надо мной издевается?..»

Прошло три месяца. Тетка задумчиво смотрела в окно на медленно падающий снег и говорила в телефон: «Ну, вот и все, кажется… Приехала я на дачу, а Дуся уже бегает вместе со своей матерью — сбежала из домика сторожа. Сказала: «Хватит! Хочу свободы!» В общем, посмотрела я на это и решила оставить ее в стае. Хотя, может, и рановато еще… Теперь сижу, смотрю на идущий за окном снег и думаю: «Не сходить ли к сторожке? Как там бедный ребенок? Может, забрать ее домой?..» В общем — мучаюсь… Ведь Дусе всего пять месяцев. Хотя я видела, как она радостно бегает по поселку вслед за сторожем и его собаками. Прошли они и мимо моего забора. Дуся — с ними, но ни малейшего желания расстаться с материнской стаей и войти в калитку она не выразила — посмотрела на меня внимательно и бросилась догонять мамашу».

Прошло еще два месяца. Настала весна. Дуся полностью освоилась в своей родной стае. Зловредная тетка постоянно навещала ее в будке около ворот. Привозила мешки с кормом. Делала ей какие-то уколы. Дуся смотрела на тетку недоверчиво. Она вообще недолюбливала людей. Не верила она в их добрые намерения.  Радовалась она только встречам с собаками зловредной тетки — всех облизывала и обнимала.

Еще до того, как снег растаял, Дуся как-то пришла к забору зловредной тетки, чтобы повидать Венечку. Она долго сидела на сугробе по ту сторону забора, даже поплакала от невозможности проникнуть на территорию. А зловредная тетка загнала всех собак в дом и закрыла дверь. В конце-концов, Дуся нашла выход из положения. Хоть забор и был очень высок, но сугроб подходил к нему почти вплотную. Надо было просто дотянуться до верхней кромки забора, потом подтянуть задние лапы и спрыгнуть вниз. Дуся замерла на мгновение – очень уж высоко было прыгать…

Зловредная тетка сидела за столом, курила и пила кофе. Случайно она бросила взгляд на стеклянную дверь на террасу и – увидела Дусю. «Ничего, что у меня забор высотой два двадцать?» – подумала тетка. Потом она зачем-то выскочила на крыльцо, еще раз внимательно осмотрела забор – все точно, два метра двадцать сантиметров по вертикали. «И ведь сиганула же с такой высоты! – сама себе сказала тетка, — вот упертая девица!» Потом на протяжении четырех часов все воспитывали в себе смирение: Дуся — сидя на террасе, а все остальные – в доме. Ждали, пока придет сторож со своими собаками и заберет Дусю. Дуся же все это время пыталась проникнуть в дом: рыла подкоп в полу, пыталась отгрызть ручку двери, рыдала… Кончилось тем, что она залезла на стол на террасе, уселась на нем напротив окна и стала укоризненно смотреть на тетку через стекло. Зловредная тетка была непреклонна. Тем более, что на  все вполне мирные предложения выйти с территории в открытую настежь калитку Дуся реагировала крайне отрицательно. Она хотела воссоединиться с теткиными собаками. В их доме. Поэтому Дуся и сидела на террасе перед стеклянной дверью и возмущенно на гавкала на непонятливую тетку: «Что стоишь столбом? Дверь открой! Ты для чего здесь поставлена? Дверь открывать? Вот и открывай!»

«Похоже, — тетка грустно смотрела на Дусю через разделяющее их стекло, —  ты решила, что мой дом — просто такая большая комфортабельная будка с теплыми полами, а я – из обслуживающего персонала, потому и обращать на меня внимание особо не стоит. Прислуга — она и есть прислуга».

На следующий день сторож под корень срыл злосчастный сугроб, и Дуся лишилась возможности проникать на участок зловредной тетки.

«…Ты знаешь, — рассказывала кому-то по телефону тетка, — Дуся продолжает осаду нашего забора — упорно сидит у калитки до 12 часов дня, когда у нас по плану прогулка в полях. Мы выходим (а куда нам деваться?), она — тут как тут. Прижимается к Венечке плечиком и трусит с нами в леса-поля. Она от волкодава просто не отходит — целует его, всего уже замусолила. Веня терпит — что взять с ребенка малого?.. Сегодня, например, прогуляли мы два с половиной часа, все изрядно устали, вернулись к «забору раздора». И оказались перед вопрососм — что делать с Дусей?.. В результате пришлось запереть девок с Греем на участке, а самой, как была в утепленных штанах и «снежных» сапогах, топать с Венечкой через весь поселок к сторожке. Дуся от Вени — ни на шаг. Идти пришлось далеко и по грязи. Дошли кое-как, сторож вышел со своими собаками. Я ему говорю: «Принимай клиента!» (в смысле — Дусю), а Дуся хвостом им повиляла и — в обратный путь с волкодавом. И ведь не отогнать. В ответ на все мои вполне беззлобные вопли: «Дуся, пошла домой!» Дуся только перебиралась с дороги в канаву и продолжала красться за нами вдоль заборов. Зато теперь я точно определена как «злая и вредная тетка», мешающая всеобщему счастью».

Наступило лето. Дуся подросла. Ей исполнилось полгода. Она научилась охотиться  на лягушек и мышей и охранять вместе со своей матерью ворота. Она познакомилась и со своим отцом, немолодым уже кобелем по имени Серый. Серый не верил в родственные чувства, но Дуся покорила его сердце своей преданностью и беззащитностью, и он стал ей не просто другом, но и учителем, и защитником. Они не расставались ни на минуту. Куда бы ни шел Серый, рядом, прижавшись плечиком к его плечу, трусила Дуся. Серый учил ее разбираться в людях, защищал от нападок других собак, показывал места, где можно найти еду.  Жизнь была прекрасна. И тут снова появилась эта зловредная тетка. Но была она не одна, а с Веней. Дуся обрадовалась, бросилась к волкодаву, засуетилась вокруг него и тут эта странная тетка схватила ее и сразу же засунула в машину. Дуся ничего не поняла. За стеклом остались ее мать, старшая сестра и Серый. Правда, в машине был Венечка — это успокаивало. Машина тронулась. Дуся почуяла неладное. А чутье ее никогда не подводило. Скоро машина остановилась, Венечка быстро вышел, дверь захлопнулась, тетка села за руль и машина снова поехала. Ехали они долго, Дусю все время тошнило, потом ее вырвало прямо на сидение, но тетка почему-то не стала ругаться. Дуся видела ее грустные глаза в зеркале. А потом они приехали в какое-то страшное место – кругом в вольерах лаяли огромные собаки, пахло совершенно незнакомо… Тут Дуся испугалась по-настоящему. Но зловредная тетка быстро накинула ей на морду какую-то тряпку, схватила ее, ничего невидящую, и запихнула в один из пустых вольеров. Дуся сразу забилась в угол и страшно зарычала. Тетка посмотрела на нее с грустью: «Да не бойся ты! Все будет хорошо, вот увидишь. Скоро я за тобой приеду». И тетка ушла.

Через некоторое время пришел незнакомый мужчина с поводком, потом – женщина, от которой пахло лекарствами. Дуся пыталась защищаться, но женщина что-то воткнула ей в заднюю ногу, и Дуся стала проваливаться в темноту…

Очнулась Дуся на теплом полу в маленькой комнате. Живот болел ужасно, вся она была перетянута какой-то тряпкой, которая не позволяла добраться до больного места. Дуся огляделась более внимательно: рядом стояло какое-то корыто на ножках, под которое вполне можно было залезть. Ну… если очень постараться.

Зловредная тетка говорила по телефону: «Ну, не знаю… Пока Дуся продолжает выигрывать раунд за раундом. Вчера на передержке содрала попону, разлизала шов так, что пришлось снова зашивать, и покусала ветврача. Сейчас сидит в доме у врача, забившись под ванну, и обещает порвать на тряпки любого, кто к ней туда (под ванну) сунется. Разрабатываем план возмездия… Тебе смешно! А Дуся залезла туда, откуда ее достать (не разрушив при этом всю систему канализации в доме) невозможно. Она забаррикадировалась за трубами и отказывается вступать в переговоры. Последняя идея была — попытаться выманить ее из-под ванны на доброжелательного кобеля. Все-таки к собакам Дуся относится явно лучше, чем к людям. Даже лучше, чем к еде… Не, не сработало… А самая последняя идея, судя по всему, будет — разбирать внешнюю стену дома…»

Но в результате Дуся все-таки сама вылезла из-под ванны – голод не тетка. Тут-то она и была схвачена  коварным мужем ветврача в толстых рукавицах, мгновенно получила успокоительный укол в попу, на какое-то время утратила способность щелкать челюстями, была запакована в пластиковый воротник и засунута в вольер.

Дуся сидела в вольере, на шее у нее было какое-то странное ведро, которое не позволяло дотянуться до больного живота. Впрочем, живот уже почти не болел. Перед Дусей стояла чисто вылизанная миска, от которой еще пахло мясными консервами. Дуся удовлетворенно зевнула: «Посмотрим, что они еще придумают…»

«Дуся хоть и проиграла этот раунд, но ни разу не успокоилась! — говорила тетка в телефонную трубку, — У нее в крови просто бушует адреналин. И «жрется» она не хуже любого взрослого «агрессора». Ураган, а не собака. Боец с большой буквы. Когда я за ней вчера приехала, она в последний момент вывернулась из ошейника и затеяла игру под названием «Поймай дикую собаку». Причем – всерьез, хорошо еще не догадалась  выбраться с участка через дыру под забором. И хорошо, что это произошло в моем присутствии. Но, несмотря на лай 30 овчарок, беснующихся в вольерах, она все-таки дала мне подойти к ней и после переговоров и уговоров взять за холку. Ну а дальше – зубы веером, петля на шею, пасть замотали, тряпку на голову и – последняя обработка шва, последняя доза препарата от вируса, прививка от бешенства и — ко мне в машину. Теперь Дуся – не просто дикая собака, а стерилизованная дикая собака с паспортом и всеми прививками».

Дуся дремала, развалившись в высокой траве. Солнышко грело живот, в котором переваривалась хорошая порция каши на мясном бульоне. Дуся прикрыла глаза… Когда много дней назад зловредная тетка открыла перед ней дверь машины, Дуся сначала даже не поверила, что этот бесконечный кошмар с постоянным насилием закончился… Но уже через мгновение она осторожно высунула морду наружу и, осознав, что она – дома, радостно поскакала к своей будке, где ее ждал Серый..

«Да, давно это было. Уже  второе лето заканчивается, как они с Серым спокойно живут у Тамары. Правда, зловредная тетка иногда приходит и всякий раз это заканчивается какими-нибудь неприятностями: то нацепит на шею какую-то вонючую гадость, да так, что и не снимешь сразу, то воткнет что-то острое в холку, не больно, но… неприятно, то еще какую-то гадость на холку накапает… И ведь не боится  ничего! Уж как я  рычу на нее, как страшно показываю все свои молодые, белые зубы – ничего не боится эта зловредная тетка. Но надо признать, что в целом вреда от нее не так уж и много. А на прощание она всегда дает что-то вкусненькое… Но все равно, без нее как-то спокойнее», — Дуся вздохнула и положила морду на лапы. Солнце садилось за лес, над рекой кричали собирающиеся в стаи утки. Приближалась осень, а, значит, скоро наступят холода. Но Серый лежал рядом и от этого Дуси было как-то особенно хорошо.

*          *          *

Дуся сидела в канаве рядом с телом Серого и молча смотрела в пасмурное, предзимнее небо. Сверху сыпал мелкий снег. Он падал на морду Серого и не таял. Он давно уже не таял. Сначала, когда Серый ушел из дома, Дуся нечего не поняла. Впервые Серый не захотел, чтобы она шла с ним. Он ушел один. Эту ночь Дуся провела в тоске, а утром, как только Тамара открыла дверь, выскочила из дома и побежала искать друга. Нашла его она не сразу — Серый лежал под повалившимся забором, вытянув лапы и как-то неестественно свесив на бок голову. Дуся подошла к нему, толкнула мордой, лизнула в холодный нос. Серый не реагировал. Тогда Дуся села рядом и стала ждать. Она не знала, чего она ждала — просто сидела рядом. Прошел день, потом ночь, потом еще день и еще ночь… Дуся продрогла. Очень хотелось есть. Но она не могла оставить здесь Серого одного. Дуся улеглась, свернулась в клубок поплотнее и уткнулась носом в хвост. Снег повалил сильнее. Дуся прикрыла глаза и увидела, как они с Серым бегут плечом к плечу по солнечной дороге навстречу Тамаре, услышала ее голос: «Дуся! Дуся! Дусенька! Ну, где же ты?…»

Дуся открыла глаза и увидела склонившуюся над ней, плачущую Тамару: «Дусенька! Пойдем домой, моя хорошая… Серому уже ничем не поможешь… Он был очень старый… Пойдем, моя девочка, домой… Надо жить дальше…»

 

осень 2011 года